Horse Lifes

Я спросил, не особо настаивая:

– Какого рода проблемы?

– О… иногда медицинские. Старение. Когда-то я ни за что не рассказал бы вам этого, но с тех пор, как мне минуло восемьдесят, я лишился многих комплексов. Я сказал тогда Валентину, что у меня импотенция, а мне не было еще и шестидесяти. Вам смешно?

– Нет, сэр, – ответил я чистосердечно.

– Попросить совет у Валентина было легко.

– Да.

– Мы были ровесниками. Я спросил у него, есть ли у него такие же проблемы, но он ответил, что у него проблемы противоположного характера: он возбуждается при виде молодых женщин и с трудом может контролировать себя.

– Валентин? – изумленно воскликнул я.

– Люди скрывают такое, – просто отозвался Дерри. – Мою жену на самом деле не волновало то, что я больше не могу так легко заниматься с ней любовью, как раньше, но она привыкла шутить с подругами о моей сексуальности. Что за ужасное слово! Она хотела, чтобы люди уважали меня, так она сказала. – Он с любовью и печалью покачал головой. – Валентин посоветовал мне, к какому врачу обратиться. Он сам знал разные способы борьбы с импотенцией и утверждал, что многим из них научился, глядя на животных! Он сказал, что я должен успокоиться и не думать об импотенции как о чем-то постыдном или трагическом. Он сказал мне, что это еще не конец света. – Дерри помолчал. – Благодаря Валентину я пришел к согласию с собой.

– Он помог очень многим, – сказал я. Профессор кивнул, продолжая вспоминать:

– Он рассказал мне об одном способе, который я никогда не решался проверить. Он клялся, что это правда. Я всегда раздумывал… Если я спрошу вас кое о чем, Томас, ответите ли вы мне правду?

– Конечно.

– Вы, быть может, слишком молоды.

– Поверьте мне.

– Но это между нами.

– Да.

Я говорил Монкриффу, что все следует записывать. Но ведь не исповедь, верно?

Профессор продолжил:

– Валентин говорил мне, что ограничение притока кислорода к мозгу может вызвать эрекцию и семяизвержение.

Он подождал моего ответа, но мне понадобилось время, чтобы подобрать слова. Я нерешительно произнес:

– Э… я слышал об этом.

– Тогда скажите мне.

– Мне кажется, что это извращение из общего ряда мании аутоэротизма. В данном случае самопровоцируемое частичное удушье.

Он нетерпеливо сказал:

– Валентин говорил мне об этом тридцать лет назад. Я просто хочу спросить у вас: это действует?

– На себе я не проверял.

Он промолвил с оттенком горечи:

– Потому что вам это никогда не было нужно, так?

– Ну, пока нет.

– Тогда… вам кто-нибудь рассказывал об этом?

– Никто из тех, кто пробовал это сам. Он вздохнул.

– Я никогда не решался попробовать такое.

Это такая штука, которая может выйти из-под контроля.

– А существуют другие?

– Не будьте тупицей, Томас. Я изучал средневековье. Я знаю те факты, которые были письменно зафиксированы. Я пытался нащупать дорогу в ушедший мир. Я не могу ощутить его запах, вкус, жизнь, услышать его звучание. Я не ведаю его тайных страхов и его надежд. Я провел жизнь, учась сам и обучая других истории, передавая им знания, полученные из вторых рук. Если бы я заснул сейчас и проснулся в 1400 году, я не смог бы понять современный язык и не знал бы, как приготовить пищу. Вы слышали старое присловье, что если бы Иисус вернулся и вновь произнес Нагорную проповедь, никто из ныне живущих не понял бы его, потому что он говорил на древнееврейском языке с акцентом уроженца Назарета? Так вот, я потратил жизнь на непонятное и непонятое прошлое.