Horse Lifes

– Но что особенно приятно, – продолжал Крот, сделав большой глоток из бутылки, – это возвышенное, очищающее, облагораживающее чувство творчества. Признайтесь, дорогие мои соотечественники, кто из вас хоть раз в жизни занимался творчеством? Может, ты, полковник, испытывал творческий экстаз, когда писал доносы на политически неблаговидных граждан? Или ты, дрянная девчонка, страдала от мук творчества, когда думала, в какую позу встать, чтобы о-о-очень сильно впечатлить Вацуру и покрепче привязать его к себе? Не надо, не надо, Кирилл! Не дергайся и не сжимай кулаки! Ты сильный парень, но у тебя подростковое мышление, и ты до сих пор думаешь, что силой, выносливостью и дурацким благородством можно многого добиться в жизни. Увы! Ничего ты не добился. Ты даже не смог мне помешать. Мозгов не хватило. И поэтому я не спрашиваю тебя о творчестве… А я, ребятки, это прочувствовал! Я вкусил этот сладкий плод! Игра – это мое детище, созданный мною шедевр искусства, выстраданное мною произведение. И сейчас я наношу на полотно последний, завершающий мазок, ставлю в длинном тексте точку. Жирную, круглую точку!

От удовольствия, которое доставило ему собственное красноречие, Крот заерзал на шезлонге, ударил ладонью ладонь и крякнул, словно выпил без закуски водки.

– Конечно, не все было гладко, – рассказывал Крот, устроившись поудобней. – Во-первых, меня подвел ты, Кирилл. Не скрою, свою жизнь я мог доверить только тебе. У тебя огромный опыт и в меру крутые амбиции. В общем, ты тот парень, который был мне нужен. Но ты вонзил мне нож в спину, отказавшись идти со мной в одной паре! Признаюсь, в тот момент я даже растерялся. Но потом мне пришла в голову идея изменить очередность прыжков. И мы с тобой оказались вместе! Во-вторых, ошиблись пилоты. Они дали команду на прыжки слишком рано, и мы приземлились достаточно далеко от базы повстанцев. Но ничего! Как видите, плутоний доставлен вовремя. Никто, даже члены экипажа не знали, что я главная фигура Игры. В эту тайну была посвящена только Ирэн, но она, как дурочка, слепо верила мне, потому что ее проницательная наблюдательность была приглушена чувством мести… По твоему лицу, Кирилл, вижу, что ты догадываешься, кому и за что Ирэн мстила. Но не будем предавать огласке секреты твоей личной жизни. Я ведь не полковник ФСБ, правда?

Он делано расхохотался. Автоматчики, глядя на своего начальника преданными глазами, тоже загоготали.

– По моему замыслу, опуститься на землю с парашютами должны были только четверо: я, Кирилл, Ирэн и ты, полковник. Остальные должны были погибнуть в авиакатастрофе. Для этого я пронес на борт часовую бомбу. Она взорвалась с некоторым опозданием, и самолет успела покинуть дрянная девчонка. М-да, очень жаль… Какие, однако, страшные вещи я вам рассказываю, да? Сердце в груди замирает, не правда ли? Но не будем отвлекаться. Бомба взорвалась, но из-за того, что в самолете оставалось совсем мало топлива, красивого фейерверка не произошло. Самолет спланировал на лес и развалился на части. Как я потом узнал, выжило еще четверо: Акулов, Алла, лысый тренер и молодой парень, имени его не знаю. Я чувствовал, что кто-то мог уцелеть, и поэтому под надуманным предлогом отправился в одиночку искать обломки самолета. Я нашел их очень быстро, а потом и двух раненых – тренера и парня. Они очень мучились, и я посчитал, что если добью их, то это будет актом гуманизма.

Он поднял указательный палец, внимательно посмотрел на него и дунул на его конец, словно это был дымящийся ствол пистолета. Крот у всех нас вызывал омерзение. Он кривлялся, делал несуразные ужимки и изо всех сил старался показать нам, какой он остроумный.