Horse Lifes

На следующий день главы кланов духа Медведя и Виджуса собрались, чтобы обсудить желание Коричневого Пони отдать дань уважения Хонгин Фуджис Вурн в Пупке Мира, представ перед скрытым огнем Мелдауна. Самому кардиналу не было дозволено присутствовать на совете, но Чиир Хонган дважды покидал его, чтобы задать вопросы.

Первый был таков: «Относишься ли ты к Великой Кобыле с тем же уважением, как к Святой Деве?»

– Да, если могу обратить к ней привычные для себя молитвы.

Через час поступил второй вопрос: «Ты понимаешь, что если она отвергнет тебя, твою власть не признает никто из Кочевников-христиан во всех ордах? Откажешься ли ты от поста, которым наделил тебя папа?»

– Если я проживу достаточно долго, чтобы отказаться, то да.

Хонган сурово посмотрел на него и вернулся на совещание. Когда оно кончилось, вождь Диких Собак оповестил, что кардинал проведет в кратере ночь на четверг. В пятницу дань уважения Женщине Дикой Лошади отдаст Святой Сумасшедший, вождь Диких Собак, а в субботу – Мягкий Свет, вождь Кузнечиков. От него поступила жалоба, что из всех трех только Хонгану достанется полная луна от заката до рассвета, на что Святой Сумасшедший с глазу на глаз ответил ему: «Если ты знаком с провалом, то не будешь спотыкаться и в темноте. Луна – не твой друг. Ты не сможешь увидеть адский огонь в ярком лунном свете и, как ты знаешь, порой ты и в темноте его не видишь. Луна может скрыться в облаках. Потрать день, чтобы изучить ее провал со всех точек зрения. Когда переменится ветер, тебе придется сниматься с места».

Следующую ночь он провел в кратере. Оксшо довел его до места спуска. Почти полная луна висела в восточной части неба. Он прихватил с собой одеяло, но отказался от подстилки. Сон несет с собой опасность, а к полуночи тут похолодает.

– Наставник советовал мне провести ночь на вершине утеса и жечь костер, – сказал ему юный воин. – Когда ветер менялся, я бы поднимал факел. Посматривайте на него. Там внизу бывает трудно переносить даже легкий бриз.

– Это разрешено? Оксшо помолчал.

– Пока все не заснут, я бы не торопился, а на скалу влез бы так, чтобы меня никто не видел. Может возражать только Брам. Бог и Кобыла за вас, милорд.

Порывы ветра, которые срывались с краев кратера, несли с собой пыль, туманной дымкой затягивавшую звезды, но это была пыль прерий, а не вулканическая. Он нашел себе местечко среди редких клочков растительности, которого не достигала пыль из дьявольского кратера. Он все еще был погружен в глубокую печаль из-за встречи со злобной женщиной, чье чрево выносило его против ее желания. До того, как его усыновили сестры, он продолжал оставаться сыном насилия и ненависти, но воспоминания о сестрах были окрашены неприязнью к ним, кроме сестры Магдалены («Крик над рекой»), происходившей из Кочевников, из Зайцев, которая рассказывала ему разные истории и особо заботилась о его образовании. Серина, на которой он женился, напоминала ему Магдалену. Теперь обе были мертвы. Когда он пересекал территорию Зайцев, чтобы посетить кое-какие церкви, собирался ли он навестить сиротский приют? Что заставляет его думать об этом – ностальгия или отвращение? Лучше выкинуть из головы эти мысли, решил он. Никакие эмоции не должны мешать его церковным и политическим замыслам.

Спустя какое-то время кардинал стал молиться. Сначала он перебирал четки, вглядываясь в темное пятно под залитым лунным светом скальным навесом – там лежал вход в Ее пещеру. Он тихо и спокойно разговаривал с темнотой, но на лице едким ожогом кислоты горел плевок, отпущенный ему настоящей матерью. Теперь он говорил с другой матерью, имеющей мириады имен: Regina Mundi, Domina Rerum, Mater Dei, Хонгин Фуджис Вурн и даже Стервятник Войны. Ее появление всегда было связано с каким-то местом: Вифлеем, Лурд, Гваделупа и вот теперь здесь, в Пупке Мира.