Horse Lifes

Путь наверх оказался намного более простым, чем мне казалось поначалу. Я использовал всего четыре крюка, загнав их в стену в тех местах, где шансы вернуться к своим спутникам в свободном полете были особенно велики. Выбравшись наверх, я снял обвязку, скинул ее вниз и обмотал веревкой мощный ствол хлопкового дерева.

Марго я вытягивал, словно ведро из колодца, наполненное ртутью. Кажется, девушка не поняла, что я не лебедка и моя роль – страховать. Пока я надрывался на краю обрыва, Марго, дабы не скучать, получала удовольствие от подъема. Она ни разу не прикоснулась к стене руками, лишь пару раз оттолкнулась от нее ножкой, как если бы сидела на носу лодки и отталкивалась от прибрежных камней.

– Мне так понравилось! – с восторгом сказала она, оказавшись рядом со мной, и не заметила, как я дую на воспаленно-красные ладони, сожженные веревкой. – Будто снова воспарила на воздушном шаре! Тебе не очень было тяжело?

Я подумал о том, что если Кроту с его неподъемным рюкзаком тоже захочется воспарить на воздушном шаре, то иметь мне грыжу, осложненную искривлением позвоночника и ног. Но Крот меня приятно удивил. Насколько хватало ему сил, он взбирался самостоятельно, лишь несколько раз повис на веревке, не удержавшись на скользких выступах. На вершинный карниз он выбрался на четвереньках и тотчас повалился навзничь.

– Никогда не думал, что это такой титанический труд, – пробормотал он. – У меня все поджилки трясутся.

– По-моему, титанический труд был у Кирилла, – справедливо, но с опозданием заметила Марго. – Вам следовало бы сначала отправить свой рюкзак, а уже потом самому лезть в обвязку. Или побоялись?

– Чего я побоялся? Чего? – вспылил Крот.

– Догадайтесь с трех раз!

– Вы наглая и глупая девчонка!

Они сведут меня с ума! Я скинул конец веревки с обвязкой тете Алле, которая уже заскучала внизу, и попросил Крота помочь мне. Он повиновался, взялся за веревку, но все еще сердито поглядывал на Марго. Воинственный дух в нем не угас. У меня начало складываться впечатление, что ему доставляет какое-то странное удовольствие ругаться с Марго. Может, таким образом он выплескивал из себя скопившиеся в нем отрицательные эмоции, которые вызывало наше безрадостное путешествие.

Мы взялись за работу. Надо признаться, я уже здорово устал, и мои ладони полыхали огнем. Тетя Алла поднималась очень медленно, и мы с такой же скоростью выбирали веревку. Марго ходила кругами вокруг нас и, как мне казалось, придумывала, как бы больнее поддеть Крота.

– Ну что она там копошится? – ворчал Крот. Он опять спешил, а у меня до сих пор не было никакой, даже самой рыхлой версии убийства. И я ничего не знал о судьбе Ирэн. Сколько осталось до финиша? Неделя? Три дня? Два? А что, если он рядом? И остались считаные часы до того, как Лобский объявит организаторам шоу и журналистам о месте крушения самолета? И в ущелье высадится бригада криминалистов. И начнутся допросы. И пытливый следователь начнет выворачивать наизнанку душу Марго. Будет ли она молчать о сожженной записке, написанной Морфичевым и предназначенной мне? Я помню, что Марго ответила на вопрос, как долго она будет хранить эту тайну: «Пока мне не надоест твое доверие». Кажется, только теперь я понял истинный смысл этой фразы. Понимать ее надо было так: «Я буду хранить эту тайну, пока я с тобой, пока я твоя…» В общем, она меня купила, как привыкла покупать услуги по доставке пиццы, билетов и такси.

Тетя Алла добралась уже до середины подъема и повисла на веревке, как памятник на стреле башенного крана. Кардиолог не просто устала и решила передохнуть. Там было одно нехорошее место, гладкое, как проплешина, как стена панельного дома, где даже Крот со своим усердием не смог удержаться и «воспарил на воздушном шаре». Мы с Кротом напряглись и стали вытягивать веревку по моей команде: и раз! и два!