Horse Lifes

В этой стране чудес, как заметил Бей, дни просто летели, пока я занимался приготовлениями, наблюдал и рассчитывал.

На рынке мы ели жареные почки, обертывая их в мягкий хлеб и глотая дым, ходили в кафе пить сладкий чай и прятались в задних комнатах, чтобы выпить пива «Сторк», не оскорбляя чувства правоверных. Осси набрасывал план дома местного стиля, а я делился с ним своими скудными познаниями относительно простейшего радио.

На третий день я нанес визит господину Кнобелю.

Он был не таким веселым хулиганом, как Гэрри Кондит, или мрачным фанатиком, как Ферни Томас. Здесь мы имели дело с умом особого склада, когда невозможно предугадать, какой сюрприз тебя ожидает.

Кнобель (настоящее имя да Куньи) жил в старом городе на улице шириной в пять футов. В белой стене темнела вырубленная дверь. Внутри двора литые железные ворота бросали тени, рисуя картины на горячих плитах. Маленькая желтая птичка где-то высоко на дереве пела коротенькие песенки о том, как бы хорошо улететь из золотой клетки. «Золотая клетка, – подумал я. – Западня для узника, у которого все есть».

Да Кунья сидел на красивом старинном ковре и читал мадридскую газету «Гойя де Лунес». Другие ковры завешивали стены, а за ними сверкали сложными арабскими письменами яркие изразцы. Тут и там лежали кожаные подушки, и через темный дверной проем виднелось в конце коридора едва различимое зеленое патио; изящные листья, когда бриз играл ими под лучами горячего солнца, сверкали как серебряные мечи.

Да Кунья сидел посреди комнаты. Он выглядел иначе – несколько полнее, что ли. Нет, он вовсе не поправился, просто стал другим.

Когда я встречался с ним раньше, он старался выглядеть как стройный аскетичный португальский аристократ. Теперь же перестал притворяться.

– "Расследование" – говорится в вашем письме. – Его голос был громким и уверенным. – Расследование чего?

– Дела о производстве наркотиков в Албуфейре, – спокойно уточнил я.

Он хрипло рассмеялся, продемонстрировав множество золотых зубов.

– Вот оно что! – Его глаза двигались за толстыми стеклами как пузырьки в шампанском.

– Я собираюсь привлечь вас к ответственности за это.

– Ты не посмеешь.

Наступила моя очередь рассмеяться.

– Это звучит как громкое последнее слово.

Он пожал плечами.

– Я знаю, что меня невозможно с этим связать.

Через плечо да Куньи я смотрел за окно в патио. Желтая птичка пела. Над краем плоской крыши появилась нога. Она медленно раскачивалась из стороны в сторону в поисках опоры.

– Я же помогал вам. Сказал ВНВ, чтобы они связались с вами. Дал вам штемпель для изготовления соверенов. Я же дал его вам!

– По совету Смита? – спросил я.

Да Кунья поежился.

– Этот дурак только все испортил. Он никогда не давал мне действовать самостоятельно, вечно вмешивался.

– Вы правы, – согласился я. – Не сочтете за дерзость, если я попрошу у вас чашку кофе?

Я просто очень люблю кофе.

Да Кунья немедленно распорядился подать кофе.

– У меня здесь очень могущественные друзья, – предупредил он.

– Вы имеет в виду Бея? – спросил я.

Мальчик-слуга внес большую медную чашу и украшенный орнаментом кувшин. Он поставил чашу у моих ног и стал поливать воду мне на руки – мусульманский обычай омовения перед трапезой. Чтобы слуга не обернулся слишком быстро к да Кунье, я медленно и тщательно вымыл руки. Фигура, которую я видел на крыше, теперь повисла на карнизе, держась за него обеими руками.

– Бей приходил ко мне несколько дней тому назад. – Я старался не глядеть в окно. Ноги приблизились на несколько дюймов. – Но я сообщил ему, что работаю по поручению Всемирной организации здравоохранения. Очень немногие правительства будут препятствовать деятельности этой организации.

Ноги поискали и наконец нашли решетку окна.

– Да? – Да Кунья поднял на меня глаза.

Огромная, сохранившаяся со времени войны куртка трепыхалась на ветру.

– Да, – повторил я. Как они могли не увидеть Осси?

– Здоровье – это очень важно. – Да Кунья улыбнулся.

Я закончил мытье рук в тот момент, когда Осси исчез. Мальчик перешел с медной чашей к хозяину.

– Вы очень умный человек, – польстил я да Кунье, – и не могли не знать, что происходит в Албуфейре. – Да Кунья кивнул. – Что вы думаете о Гэрри Кондите и Фернандесе Томасе?

Да Кунья отцепил золотую цепочку очков от своего уха и извлек их из своих бесцветных волос.

– Гэрри Кондит. Это – каламбур. «Кондуит» означает на вашем языке слово «канал», не так ли? – Я кивнул. – Хитрый, несколько переоценивающий себя в физическом смысле. Природный шарм в несколько нагловатой естественной манере.

– Его бизнес?

– Занимался им весьма аккуратно, – сразу ответил да Кунья. Потом, помолчав, добавил: – Он подчинялся основным правилам, которые, как мне думается, приняты в мире наркобизнеса.