Horse Lifes

– Я хотела бы знать только одно, – произнесла Чарли. Часы на церковной башне пробили час, и на балконе внезапно раздались кошачьи вопли. – Почему тебя все же так интересует эта подводная лодка? – Я, вероятно, сразу проснулся, так как она добавила: – Не говори, если это большой секрет и мне не полагается знать. – Я не ответил. – Что ты пытаешься выяснить? Почему остаешься здесь после того, как погибли два человека? Ты, так же, как и я, знаешь, что в лодке ничего нет. Что тебя интересует? Мне хотелось бы думать, что я, но знаю, что это не так. https://www.alfert.kz доставка грузов жд - международные перевозки грузов.

– Ты говоришь так, будто у тебя есть какая-то теория, – усмехнулся я. – Что же ты думаешь?

– Я думаю, что ты изучаешь самого себя. – Она подождала ответа, но я промолчал. – Так?

– У людей, с которыми я работаю, есть один непреложный закон: правда меняется обратно пропорционально положению человека, к которому она относится. Я собираюсь нарушить этот закон.

– Ты должен действовать обязательно один? – спросила Чарли.

– Послушай, – пожал я плечами, – каждый человек в конечном счете всегда один. Он рождается один, умирает один, все – один. Заниматься любовью – лишь способ притворяться, что мы не одиноки. Но каждый из нас все равно один, И по существу в любви даже еще более одинок, поэтому и страдает от массы вопросов и несовпадений, теснящихся в его черепной коробке.

Вы пробираетесь во мраке по лабиринту Хэмптон-Корт вместе с тысячью людей, которые указывают вам разные направления. Но вы продолжаете пробираться: чиркаете спичками, пожимаете в приветствии чьи-то руки, и время от времени на ваших коленях оказывается грязь. Ты одна, и я один. Просто постарайся привыкнуть к этому, или будешь потом говорить людям, что твой муж тебя не понимает.

– Я ведь все еще не замужем, – сказала Чарли, – а в тот день, когда я выйду замуж, многих сделаю несчастными.

– Не дразни, – усмехнулся я, – за скольких мужчин ты собираешься выходить замуж?

Она больно ткнула меня в бок и попыталась вызвать мою ревность, начав говорить о Гэрри Кондите.

– У Гэрри консервная фабрика, – заметила Чарли. Она зажгла сигареты и передала одну из них мне. – Он ею очень гордится, говорит, что практически построил ее сам.

Я хмыкнул. Мы покурили. Море, которое стало причиной того, что произошло, злобно колотилось о берег, как бы чувствуя себя виноватым.

– А что консервирует Гэрри Кондит на своей консервной фабрике? – спросил я.

– В зависимости от сезона и спроса – тунца, сардины, сардинки . Так действуют все консервные фабрики, постоянно меняя свою специализацию. По-моему Гэрри занимается также маринованием овощей.

– Да? – спросил я.

– О да, – ответила Чарли. – Когда мы проезжали мимо его фабрики сегодня вечером, оттуда шел сильнейший запах уксуса. Я просто была поражена.

.Чтобы избавиться от товара, нужно извлечь огромное количество уксусной кислоты . произвести химические работы .

Я задумался на минуту и заторопился.

– Одевайся, Чарли. Давай взглянем на лабораторию Гэрри Кондита прямо сейчас.

Ей не очень хотелось идти, но мы все же отправились.