Horse Lifes

– Все наши четырнадцать лошадей подготовлены как надо, но вы, должно быть, знаете, что выбирали мы отнюдь не рекордсменов и купили их по дешевке. Скорости звука они явно не достигнут, а те три, которые бежали вчера, сегодня могут не показать прежней резвости. Если хотите, можете быстренько вытянуть жребии, кому какая лошадь достанется – одна из четырнадцати по номерам.

Лица у всех были деловитые. Они решили тянуть жребий.

– Этот заезд не будет смотреться, – продолжал я, – если вы сами не захотите сделать его зрелищным. Вы сможете показать его на видео своим семьям, увидеть его в кино. Позже вы все получите видеозапись.

– Кто должен победить? – спросил один из них.

– Разве Эд не сказал вам? Они замотали головами.

– Это будут честные скачки. Кто бы ни победил, те цвета мы наденем на актера, который будет играть жокея в крупном плане. Этот актер классно смотрится верхом на лошади и может проехать рысью пару шагов. Просим прощения, но это его будут снимать после скачки спешивающимся в паддоке в цветах победителя. Но… э… чтобы все было по-честному, тот из вас, кто выиграет, получит такие же отчисления, как обычно. Когда финишируете, выезжайте в те же ворота, что и всегда. Все, кроме победителя, могут спешиваться там же. Там будут посторонние, которые играют тренеров и владельцев. Грумы возьмут лошадей. Просто ведите себя как обычно. Первая четверка, конечно, должна будет чувствовать себя победителями. Вопросы есть?

– Что, если мы упадем? – спросил Синий.

– А зачем вы все здесь?

Кое-кто засмеялся, кое-кто выругался. Напряжение спало.

– Веселее, – посоветовал я им. Один из них спросил:

– А где будете вы?

Я ответил с явным сожалением:

– Я буду наблюдать с земли. – Я помолчал. – Если будет возможно избежать разборок, то постарайтесь не давать нам оснований для них. В сценарии ничего такого нет. Попытайтесь не спутать нам планы. О'кей?

Я вышел наружу через пустую весовую, где в дни обычных скачек толпились тренеры и служащие. Несколько секунд я смотрел, как обитатели Хантингдона заполняют трибуны, таща бинокли во впечатляющих количествах. Видно, Эд проделал отличную работу.

Кто-то из моей команды подошел ко мне и протянул конверт, сказав, что это срочно. Я небрежно поблагодарил его, и он исчез прежде, чем я вскрыл послание.

Развернув лежавший в конверте лист бумаги, я прочел следующее:

«Прекрати снимать этот фильм или умрешь от ножа сегодня же».

О, восхитительно!

Судя по виду, послание было отпечатано на принтере, бумага офисная, совершенно безликая.

Появился О'Хара, желавший обсудить со мной пару деталей, и спросил, что случилось.

– Что это ты словно к земле прирос? Я протянул ему записку.

– Мне и раньше случалось получать угрозы, – сказал я.

– Они приходили после того, как фильм шел в прокат. Но на это нам следует обратить внимание. – Он щелкнул ногтем по бумаге.

– Что ты предлагаешь?

– Если ты покинешь съемочную площадку, – прямо сказал О'Хара, – съемки автоматически прервутся. Это может дать нам время на то, чтобы поймать этого типа и засадить его за решетку.

– Мы не можем остановить съемки, – возразил я. – После статьи в «Барабанном бое» и ножа на Хите… еще крупица паники, и боссы совсем перетрусят и откажутся от фильма полностью и навсегда.