Horse Lifes

– Отец Матери Божьей в то же время ее сын и ее любовник. Вот так считается у Кузнечиков среди сторонников духа Медведя.

– Ясно, – Коричневый Пони обмакнул цыпленка в соус и оторвал очередной кусок.

Халтор Брам откровенно и неприкрыто старался вызвать у него неприязнь к себе. Он выпрямился и свел брови.

– Ясно! Это означает, что ты согласен?

– Ясно означает, что я услышал твои слова, вождь. Я юрист, а не богослов. Возьми цыпленка.

– Он пригласил вас на цыпленка, – сказал монах, уточняя фразу на языке Диких Собак.

– Если ты юрист, то почему бы тебе не арестовать меня?

– Потому что я юрист не от богословия, а если я тебя арестую, то ты уже никому не принесешь никакой пользы, – он посмотрел на Чернозуба, который согласно кивнул. Ему лишь от случая к случаю приходилось уточнять сказанное.

– Ты папский законник.

– Именно так. Белое мясо суховато. Попробуй темное.

– Иисус – любовник Марии.

Кардинал Коричневый Пони с отвращением вздохнул, постукивая по столу косточкой от куриной ножки.

– Почему тебе так хочется завязать ссору со мной? Разве я говорил что-то непристойное о Пустом Небе или о вашей Женщине Дикой Лошади?

– Один раз было. На священном костре совета. Поэтому я и разговариваю с тобой таким образом. Ты стараешься отвести разговор от нее, а ваша христианская марионетка обихаживает ее священников.

Коричневый Пони вздохнул.

– Значит, я не искупил свою вину? Сановташ Ан не является ничьей марионеткой. Что же до меня, то вел я себя глупо. Теперь я это понимаю и весьма сожалею. Но это случилось в сельских угодьях, а не на восточных равнинах.

– Не имеет значения. Это племя в прошлом принадлежало к Кузнечикам. И ты должен загладить святотатство.

– Каким образом?

– Мы это обсуждали. Ты должен появиться перед ней.

– Где? На тех землях?

– Нет. Она обитает в Пупке Мира, в самой сердцевине ее: там загон для случки ее диких коней. Там пылает ее смертный костер, называемый Мелдаун.

– Я слышал об этом. Не то ли это место, где Сумасшедший Медведь перед завоеванием стал владыкой трех орд?

– То самое. Любой претендующий на священное родство должен быть избран ею. В этом самом месте. И после избрания он должен в полнолуние провести там ночь. Скоро снова взойдет полная Луна. И будет избран новый Ксесач дри Вордар. Один из нас троих. Там же мы подвергаем испытанию людей, обвиненных в преступлениях, и там все встает на свои места. Многие не выходят живыми. Многие – больными, потеряв все волосы. И лишь некоторые сохраняют силу и здоровье. В глазах нашего Виджуса и нашего духа Медведя ты совершил преступление, Коричневый Пони.

– И если я подчинюсь этому порядку…

– То тогда, если выживешь, будет союз. И мир с Дикими Собаками.

– Не зависимо от того, кого выберут государем? Брам удивленно затряс головой.

– Ксесачем дри Вордаром, – уточнил Чернозуб.

– Можешь не сомневаться. Старухи знают лучше. И Хонгин Фуджис Вурн.

Кардинал обратился к Нимми на языке Скалистых гор:

– Объясни вождю подробно и вежливо, что его святейшество является верховным священником всего христианского мира и что дипломатический иммунитет, которым он наделил меня, не избавляет от ответственности за столь серьезное преступление. Так что пусть он выбирает слова в разговоре с папой.

Халтор Брам был могущественным вождем Кочевников, масштаба Чиира Хонгана, но податливее. Он понимал лишь несколько слов, диктуемых ему языком тела. Главной интонацией для него была сила, сила, готовая обрушиться на собеседника – то ли чтобы прижать его к сердцу, то ли чтобы убить. Видно было, как у него напряглись все мускулы.